Обноженный - Страница 59

Сейчас все лошадники криком кричать начнут… Именно этому движению — «сели-встали» — упорно учат в школах верховой езды.

Добившись того, чтобы движение человека попадало в такт лошади, тренер успокоено утирает пот со лба:

— Не безнадёжен.

Но масса наездников, особенно уставших, очень резко опускаются в седло. И тем самым — задницей своей — бьют лошадь по почкам. Часами.

Наездник инстинктивно — так ему легче — чуть затягивает начало собственного движения, и коню на рысях приходиться не только прыгать с тушей на спине, но и на каждом шаге ещё и подталкивать тушку вверх.

Представьте себе, что вы не просто тащите на спине тяжёлый мешок, но и постоянно его подкидываете.

И английское седло, и строевая рысь — обязательный элемент всех европейских армий. Все так ездят, все так делают.

В основе — поведение средневекового барона. Этакого немытого, небритого, неграмотного абсолютного повелителя какого-нибудь европейского Мухосранска.

Прислуга постоянно озабочена состоянием пищеварения своего господина:

— А то он… совсем дурной становится.

Отсюда — строевая рысь.

— Их высокородные кишки не будут так сильно перетряхивать гусиный паштет, съеденный на вчерашнем королевском обеде.

Ориентация на «богатырский удар» требует массивного откормленного аристократа. Даже в 19 веке разница в среднем росте простолюдина и лорда в Англии составляла более 20 сантиметров.

Отсюда английское седло: устойчиво поместить эту тушку на спине лошади — требуется широкая плоская площадка.

Наконец, «богатырский удар» — один. Попал копьём в противника, сам удержался — фанфары и лавры. Для баронской славы критична именно одноразовая устойчивость. Кратковременная, при лобовом столкновении. Отсюда — высокие передняя и задняя луки седла. Седло-стул.

«Всё — во имя человека, всё — для блага человека». Единственный человек в феоде — барон. Кони, упряжь, навыки, стили… всё для его удобства.

...

«При каждом шаге лошади незнакомец приподнимался в стременах и, то слишком выпрямляя, то непомерно сгибая ноги, внезапно вырастал, а потом сгибался так, что положительно никто не мог бы судить о его росте. Если к этому прибавить, что под действием его шпоры одна сторона лошади, казалось, бежала скорее, чем другая, а движения ее косматого хвоста беспрестанно указывали, который ее бок страдает от шпоры, мы довершим изображение клячи и ее наездника».

Перед нами пример строевой рыси в исполнении совершенно нестроевого человека.

Юмористический персонаж, сентиментальный, чувствительный псалмопевец Давид из «Последнего из могикан» рвёт единственной шпорой бок своей жеребой кобыле. По мнению Фенимора Купера и его читателей это — смешно.

«Базовые стереотипы», «все так делают» — то, что отложилось в массовом сознании, то, что воспринято даже совершенно не наездником: подскакивать и пришпоривать.

Так — в Европе. А черкесы, например, не только не имеют на сапогах шпор, но нет даже и каблуков, которыми можно было бы ударить коня по рёбрам. Нет и плети-нагайки.

«Черкесские наездники погоняли лошадь тонкой плетью, с привязанным на конце ее плоским куском кожи, для того чтобы при ударе не причинять лошади боль, а только понукать её хлопками плётки».

В Степи на конях — все. На коня залезают не ради «богатырского удара» — на коне живут. Это задаёт другую систему приоритетов. В которой строевая рысь — неуместна. Кочевник не подскакивает в седле — он в него «влипает». «Учебная рысь».

— Чарджи, ты знаешь что такое «арчак»?

— Я! Я знаю! У отца было! Я видел!..

Бздынь — подзатыльник. Алу, влезший в разговор старших без спроса, отлетает в угол конюшни, откуда и глядит полными слёз глазами. Чарджи, разминает руку — сильно приложил. И презрительно объясняет через губу:

— Э-э… Ваши… умеют ездить только на… на лавках. На арчаке всадник сидит высоко, управление лошадью шенкелями невозможно, только уздой. Ваши так ездить не умеют. И не хотят.

— Чарджи, ты давно не мыл уши? Разве я тебя об этом спрашивал? Кстати, когда найдёшь «наших», таких же, как я — скажи. Я пока ни одного не видел. Алу, пошли к Звяге — расскажешь и покажешь.

Арчак — деревянная основа черкесских сёдел. Такой… фигурный домик с ложными фронтонами. Пошли к плотникам.

Не по обычаю: седла на «Святой Руси» специальные мастера делают — седельщики. Мастера серьёзные, уровень оружейников или ювелиров. Я уже вспоминал, что Свояк Ростику пару кованых сёдел дарил — княжеский подарок.

У Звяги Алу начинает нервничать, лепетать. Ещё бы, сопляк-полонянин местного мастера учить вздумал. Ухо, по которому Чарджи попал — пылает рубиновым, слюни летят, глаза снова мокрым наливаются. Оглаживаю мальчонку, успокаиваю.

— А ну — стоп. Вдох-выдох. Перестань суетиться.

Звяга, которого от дел оторвали, открывает, было, рот. Сейчас как выскажется по поводу всяких… бессвязно лепечущих поганцев мелких… Но под моим взглядом замолкает. Вспомнил, как я заставил его токарный станок сделать?

— Так как ты говоришь? Задняя лука — низкая и наружу отклонённая? А зачем?

«Всяк солдат должен понимать свой манёвр» — сказал Суворов. Дополню генералиссимуса: а мастер — назначение изделия.

— Чтобы разворачиваться легко и стрелять с седла назад.

Типичная разница между европейским и степным седлом: у испанского, например, задняя лука — прямая и высокая. Для возможности подпереть поясницу. При лобовом ударе копьём это важно. А вот «стрельба на отходе» — с него невозможна. Соответственно, сыпется куча тактических приёмов.