Обноженный - Страница 98

Застолье к моему возвращению — уполовинилось. Судя по храпу из разных углов — народ не разошёлся, а — расползся. Моя команда, вместе со скотником, продолжала «гулять». Уровень «веселья» в такой фазе «гуляния» сравним с кладбищенским. Когда сторож уже уснул.

— Эй, дядя. Скотник. Трифоныч сказал — ты мне заплатишь.

— Скока?

— Гривну.

— Скока-скока?! Он чего?! Ох…ел?! Всякой б…! Г-где он?

— Там.

Дядя, возмущённый таким уровнем цен на повседневные услуги, рывком выбрался из-за стола, и, пока я «строил глазки» своим «мужам», пытаясь тайно — чтоб никто не услышал — вдохновить их на активную, но отложенную, помощь мне, ухватил меня за руку.

— А ну показывай! Где этот… ошибка пьяной повитухи… отцово серебро как песок… Сбрендил выкидыш!

Я не успел ничего сказать своим людям — от стола начали подниматься головы местных алкоголиков. Да и что командовать? — Рубите гада? — Так ситуация ещё не смертельная, есть ещё варианты и надежды. На «разведу придурка в лёгкую».

Надежда была ошибочной. Кураж от успешного одурачивания одного персонажа — не позволил сразу и адекватно оценить опасность другого.

Ну и лапа! Хватка как у медведя! Здоровенный мужик просто поволок меня, намертво зажав кисть руки. Он топал решительными широченными шагами, так что мне приходилось бежать за ним чуть не вприпрыжку. Стараясь не выходить из выбранного образа «девка гулящая дорогая», я несильно вырывался и интеллигентно возражал. Типа:

— Убери лапы! Чувырло сиволапое! Не смей меня трогать! Зенки выколупаю, морду расцарапаю!

— Цыц, бл…дища! Мявкнешь — зубы выкрошу! Ноги выдерну, дырку на православный восьмиконечный… Ну, где он?

— Да там он, под ивой. Да отпусти ты!

С тем же успехом я мог беседовать с бетонным надолбом. Наконец, я надоел своему «буксиру» рывками, и он просто сдёрнул платок мне на нос.

Чтобы не «светить личико» мне пришлось изначально резко ограничить поле обзора выступающей кромкой платка. А теперь я и вовсе ничего не видел.

Попытка сдвинуть платок на затылок привела только к тому, что и вторая моя рука оказалась зажата намертво в широченной ладони скотника. Следуя инстинктивно «правде жизни» — стереотипам поведения выбранного персонажа, я извернулся и укусил мужика за руку. Последовал взрыв мата в акустики и второй взрыв — в моём левом ухе. Видимо, это была оплеуха открытой ладонью. Кулаком бы он мне челюсть сломал.

Меня отбросило в сторону, некоторое время я пребывал в нокауте. Никакой судья на ринге не отсчитывал секунд, да и не надо — самостоятельно бы я не встал.

Меня просто подняло на ноги и поволокло. В согнутом состоянии и с вывернутыми за спину руками. Связанными моим же пояском! Которым я сам только что…

Как гласит русская народная песня о Наполеоне Бонапарте:

   «Судьба играет человеком
   Она изменчива всегда
   То вознесёт его над веком
   То в бездну бросит без стыда».

Я — не Наполеон. Моя судьба, в формате здоровенного скотника, не «бросала в бездну», а последовательно и непреодолимо пинала и тащила. Совершенно «без стыда» и весьма болезненно щипая за попадавшиеся под руку части моего тела. Отчего я каждый раз резко дёргался вперёд. А над головой раздавался полный уверенности в правильности происходящего, голос:

— Ну ты, сучка драная, бегом-бегом к хозяину.

Куда тащат — не видно, на каждом шаге я наступал на подол рубахи и падал носом, меня больно вздёргивали за вывернутые руки и толкали вперёд. Чтобы не наступать на подол пришлось бежать меленьким шажками. Куда-то…

Потом меня толкнули в сторону, я упал и больно ударился плечом.

Туман в голове от нокаута начал проходить, попробовал прижать щеку к земле и сдвинуть платок, чтобы хоть что-то видеть. Но тут меня снова вздёрнули, сдирая платки с головы, а прямо перед глазами я увидел отведённый для удара огромный и, на вид очень твёрдый, кулак скотника.

— Ты! Бл…дища! Ты чего с ним сделала! Убью падлу! Ты… а… ты — лысая??? Плешивая курва… Тьфу, мерзость!

Как и принято традиционно в «Святой Руси» в ходе воспитания добронравия у женщин, скотник ухватил меня за головные платки, предполагая, что ухватил за волосы под ними. И дёрнул.

Теперь свежий ночной воздух свободно овевал благородные контуры моего лысого черепа. Как и его вылупленные гляделки.

Есть некоторая разница в восприятии. В моё время наголо бритая молодая женщина может восприниматься как яркая, но вполне допустимая форма стёба. Типа: «сильно артистическая натура сильно самовыражёвывается». Вот, например, солистка ДДТ. Чего на неё смотреть? А фольк она поёт великолепно.

В «Святой Руси» такого нет, восприятие однозначнее: больная. Тем более, что тиф, например, часто даёт именно такой эффект.

Разговоры кончились — сейчас меня будут бить. Безусловно: больно и долго.

Название литературного источника, из которого я почерпнул эту, ставшую столь внезапно актуальной, мысль, всплыло в моём мозгу уже в процессе проведения боевого приёма. Я сидел на земле, скотник стоял передо мной на коленях, руки связаны — бить ногами.

...

"— Элементарно, Ватсон!

— Сам дурак, Холмс!».

Я-то ударил. Точнее — попытался. Но, блин, подол! На который скотник опёрся рукой. А потом перехватил меня ею же за лодыжку и вздёрнул вверх ногами, вставая с колен.

Тряпьё снова упало мне на лицо, и я опять утратил визуальный контакт с окружающей меня «Святой Русью». Да и хрен с ней, с Русью! Самое главное: с этим здоровенным дебилом!